В ночь с 13-го на 14 февраля 1996 года тогда еще 18-летний рядовой Евгений Родионов вместе с тремя своими однополчанами, такими же необстрелянными ребятами, нес караульную службу на незащищенном открытом посту чечено-ингушской границы.
Их подразделение было переброшено сюда из Калининградской области всего за месяц до того. Применять оружие первыми было запрещено приказом, стрелять на поражение разрешено только после предупредительного выстрела вверх. И все это — в условиях чеченского беспредела. Ребята были взяты бандитами, проезжавшими на санитарной машине. Вооруженными до зубов чеченцами. После этого боевики проехали беспрепятственно еще три наших блокпоста.
А затем последовал трехмесячный плен, в течение которого нашим солдатам предлагали принять магометанскую веру. На Евгении, единственном из всех, был нательный крест, с которым он не расставался никогда, сознательно окрестившись в 11 лет. Это вызывало особую ярость, от него требовали снять крест, то есть отречься от Христа. За бесповоротный отказ снять с себя крест он был подвергнут мучительной казни. 23 мая 1996 года, в день своего рождения, в день православного праздника Вознесения Господня, Евгений был обезглавлен.
Независимой группой чеченских журналистов был снят фильм о войне. В этом фильме использованы съемки казни наших пленных, сделанные боевиками. Частично эти кадры были показаны в передаче «Русский дом», но не все. На этих кадрах видно, как расстреливают двух связанных ребят, а потом у третьего заживо пилой отпиливают голову. Такой казни подвергся Евгений. Вместе с ним за отказ принять магометанство были замучены еще трое: воины Игорь, Андрей и Александр. Евгений же за отказ снять крестильный крестик принял особую муку.

Скорбная дорога 

16 февраля 1996 года Любовь Васильевна Родионова получила телеграмму, извещавшую, что ее сын Евгений Александрович Родионов самовольно оставил часть. В ней командование просило ее принять меры для возвращения его к месту службы. Телеграмма была послана, когда чеченцы уже начали пытать захваченного в плен Женю… «Эта телеграмма на всю жизнь черной полосой отрезала меня от той светлой пусть не совсем легкой, но нормальной жизни, которую мы прожили с сыном, — вспоминает Любовь Васильевна. — Было страшно, что на него такое могли подумать. Женю все знали как верного, принципиального человека. Получив такую телеграмму, я уехала туда, а здесь, дома, по подвалам, по даче стали лазить милиционеры — искать дезертира. Когда я приехала в часть, передо мной извинились и сказали, что в суматохе не разобрались сразу, погорячились. На самом деле там все было настолько очевидно, что даже спустя две недели после этого происшествия снегом не до конца засыпало пятно крови на дороге. Видны были следы борьбы… Наблюдающий видел, как в три часа подъехала к блокпосту «скорая помощь», он даже слышал крик: «Помогите!». После этого — тишина. Никого почему-то это не взволновало, почему-то не был поднят по тревоге отряд.
В четыре часа утра пошли менять ребят, а их уже не было…» «Он три с половиной месяца находился в плену, — продолжает Любовь Васильевна. — Я знаю, он ждал, надеялся, что его не оставят, освободят и что все это кончится. Только он оказался никому не нужен. К сожалению, не он один. Плен испокон веков считался самым страшным, что может случиться с человеком. Плен — это неволя, это издевательства. Жизнь показала, что чеченский плен — это самое страшное, самое нечеловеческое, изуверское, что вообще может быть на свете».
Выяснилось, что убит он 23 мая — в день своего рождения. Могилу удалось найти далеко не сразу — за информацию требовали огромный выкуп. Пришлось заложить квартиру. В указанной боевиками авиаворонке были зарыты трое пограничников, еще одно захоронение находилось неподалеку. Все тела были обезображены до неузнаваемости, два из них обезглавлены. Евгений был опознан только по нательному крестику, который носил с детства. За отдельную плату вернули голову.
Посмертная жизнь оказалась неожиданно необыкновенной. Сначала пришло возмездие. Летом 1999 года при налете на российскую погранзаставу был убит родной брат Хойхороева, убийцы Евгения. Как раз на том самом месте, где в девяносто шестом были захвачены Евгений и трое других солдат. А в начале осени пришло известие о смерти самого Хойхороева. Его вместе с головорезами-телохранителями прикончили в Грозном во внутричеченской бандитской «разборке».

Высшие Силы подтверждают

К нам попал рапорт (за 2001 г.) настоятеля храма Святой великомученицы Варвары иерея Вадима Шкляренко Управляющему Криворожской Никольской епархии епископу Ефрему о чуде мироточения фотографии воина Евгения Родионова. Рапорт публикуется с незначительными сокращениями.
«Ваше Преосвященство, докладываю Вам о событиях, происшедших в жизни прихода. В конце апреля сего года в Днепропетровске у прихожан храма Святого Пантелеимона замироточили иконы «Царя мученика», «Царской семьи», «Архистратига Михаила» и икона Божией Матери «Утоли моя печали», которые мною, по просьбе многочисленных прихожан, были принесены в храм Святой Варвары для покаяния в грехе цареубийства.
Во время этих событий мне случилось в г. Днепропетровске приобрести брошюру «Новый мученик за Христа воин Евгений». Первоначально, до приобретения брошюры, увидевши изображение на фоне Российского флага воина Евгения Родионова, возникло недоверие в содержании брошюры. В последующую ночь, а вернее, ранним утром, я увидел стоящего у моей постели воина в камуфляже, как на портрете в брошюре, с накинутым сверху красным плащом-накидкой, как изображают на иконах мучеников. Вопросивши мысленно: «Кто ты?», я услышал ответ: «Я тот, о ком написана та книга».
Видение было четкое, цветное и не вызвало страха. Как возникло, так и исчезло.
После этого, дождавшись первого транспорта в г. Днепропетровск, я поехал в церковную лавку и приобрел брошюру о подвиге Евгения Родионова, содержание которой меня поразило и потрясло. У меня лились слезы покаяния и умиления на протяжении чтения всей этой книги, как потом впоследствии у всех тех, которым я давал читать эту книгу.
В один из воскресных дней я произнес проповедь о новомученике воине Евгении Родионове. Все слушавшие прониклись любовью к подвигу молодого воина — мученика за Христа, плакали. Придя домой после службы, книгу положил между полками книжного шкафа, и о месте ее нахождения знал только я.
На следующий день, после утреннего правила, решивши переложить брошюру в книжный шкаф к другим книгам, я увидел, что лицевая сторона брошюры с портретом новомученика за Христа воина Евгения была усеяна каплями мира, которые светились под лучами утреннего солнца.

В подтверждение этого целую Честный Животворящий Крест и Слова моего Господа Иисуса. Смиренный послушник Вашего Преосвяшенства священник Вадим Шкляренко».